Знак Хаоса - Страница 16

Появился я неподалеку от Ясры, держащей на вытянутой левой руке плащ. Я нырнул в двери слева в пустой коридор и пошел к черной лестнице. По дороге я несколько раз слышал голоса и сворачивал в сторону, избегая говоривших. Мне удалось добраться до своих покоев незамеченным.

Единственной возможностью отдохнуть за время, казавшееся теперь полутора веками, были те пятнадцать минут, которые я вздремнул перед тем, как раскрепощенные под действием наркотика колдовские чары Люка вызвали меня через гигантский Козырь в бар «Зазеркалье». Когда? Учитывая все, что я знал, это могло случиться вчера, а тот день был очень насыщенным и до этого происшествия.

Я закрыл дверь на засов, шатаясь, добрался до постели и рухнул на нее, даже не снимая сапог. Разумеется, мне бы следовало много чего сделать, но я находился в неподходящем состоянии для этого. Я вернулся сюда потому, что безопаснее всего чувствовал себя именно в Амбере, несмотря на то, что однажды Люк добрался до меня и здесь.

Человек с очень мощным подсознанием мог бы после всей пережитой мною ахинеи увидеть настоящий вещий сон, а потом проснуться, полным озарений и ответов, подробно намечающих нужный курс действий. Я такого не увидел. Один раз я проснулся в легком страхе, не понимая, где я. Но, открыв глаза, я успокоился и вернулся ко сну. Позже, как показалось, намного позже, я вернулся в мир бодрствующих постепенно, словно пленник, загоняемый все дальше и дальше на берег накатывающимися друг на друга волнами, пока наконец не очутился на берегу. Я не видел причин заходить куда-то дальше этого, пока не понял, что у меня болят ноги. Тогда я сел и стащил сапоги, что доставило одно из шести величайших удовольствий в жизни. Затем я поспешно снял носки и отбросил их в угол комнаты. Почему у всех остальных ноги не болят? Я налил в таз воды и некоторое время размачивал ноги, а затем решил следующие несколько часов ходить босиком.

Наконец я поднялся, разделся, помылся, надел джинсы и любимую пурпурную фланелевую рубашку. К черту пока мечи, кинжалы и плащи. Я открыл ставни и выглянул наружу. Было темно. Из-за туч я даже по звездам не мог догадаться, что сейчас — ранний вечер, поздняя ночь или почти утро.

В коридоре было очень тихо, и когда я проследовал к черной лестнице, оттуда не доносилось ни звука. В кухне тоже никого не оказалось, большие поленья лежали кучей в камине и тихо тлели. Я не хотел разводить огонь больший, чем необходимо для того, чтобы подогреть чайник, пока разыскивал немного хлеба и консервированных фруктов. В одном из громадных холодильников я также обнаружил банку с чем-то, похожим на грейпфрутовый сок.

Пока я сидел, согревая ноги и неспешно поедая хлеб, меня стало охватывать беспокойство. Я успел уже приняться за чай, прежде чем понял, что беспокойство растет. Кажется, мне необходимо было что-то сделать, и все же я понятия не имел, что именно. Теперь, когда я получил передышку, она вызывала ощущение странности. Поэтому я решил снова все обдумать.

К тому времени, когда я покончил с едой, у меня сложились несколько планов. Первое, что я сделал — это прошел в гостиную, где снял с Ясры все шляпы и плащи и подхватил ее на руки. Позже, когда я нес ее окоченевшее тело к своей комнате, одна дверь в коридоре приоткрылась, и Дроппа проследил за мной затуманенным взглядом.

— Эй, чур я следующий! — окликнул он меня вслед. — Напоминает мне о моей первой жене, — сообщил он затем и закрыл дверь.

Установив ее в своих покоях, я пододвинул кресло и уселся перед ней. Хотя для шутки ее одели в качестве клоуна, жесткая красота этой женщины нимало не пострадала. Однажды она подвергла меня большой опасности и я не испытывал ни малейшего желания освобождать ее в подобное время для возможности выступить на бис. Но заклинание, сковавшее ее, требовало разбора, и я хотел полностью понять его.

И поэтому я стал осторожно исследовать удерживающую ее конструкцию, но я понял, что прослеживание всех ее ответвлений займет немало времени. Ладно. По крайней мере, сейчас я могу не торопиться. И погрузился в изучение заклинания, мысленно по ходу дела делая заметки.

Занимался я этим не один час. Разобравшись с ним, я решил, учитывая напряженную обстановку, навесить еще несколько своих. Пока я работал, дворец постепенно пробуждался. Я трудился без перерыва, пока не наступил день, до тех пор, пока все не стало на свои места и я не был удовлетворен работой. К тому же я проголодался.

Задвинув Ясру в угол, я надел сапоги, вышел из комнаты и направился к лестнице.

Время было обеденное, и я заглянул в несколько столовых, где обычно ела семья. Но все помещения оказались безлюдными, и ни в одном из них не расставили посуду для сервировки. И ни в одном из них не было признаков недавнего обеда.

Полагаю, что мое чувство времени могло исказиться, и я вышел либо чересчур поздно, либо слишком рано, но рассветало-то, кажется, давно. Однако никто не обедал, следовательно, в чем-то я ошибался.

И тут я услышал его — слабое постукивание ножа о тарелку. Я направился в сторону, откуда, вроде бы, исходил звук. Обеды теперь подавались, видимо, не так часто, как обычно.

Я вошел в гостиную, где Льювилла сидела вместе с женой Рэндома, Виалой, на красном диване, а обед был сервирован перед ними на низком столике. Майкл, работавший на кухне, находился поблизости со столиком на колесах, нагруженном блюдами. Я прочистил горло.

— Мерлин, — объявила Виала с чувствительностью, от которой у меня всегда пробегал холодок — она ведь совершенно слепая. — Очень приятно.